30 апреля Лилия Суоновна заболела, а 4 мая ее доставили в очень тяжелом состоянии в отделение реанимации Городской больницы № 2, в первые же сутки пребывания в больнице перевели на ИВЛ. Как рассказывают ее коллеги, сама она говорила, что у нее есть риск развития диабета. Но скорая, направляя в стационар, написала «состояние кетоацидоза». Сочетание двух заболеваний, бьющих по сосудам (вирусной пневмонии и диабета), у вчера еще вполне здорового, очень активного человека стало причиной тяжелейшего состояния. И тяжесть его обусловил именно COVID-19. Известного в Петербурге пульмонолога лечили ученики и даже однокурсники. Но спасти не удалось. Доцент кафедры терапии СЗГМУ им. Мечникова, преподаватель пульмонологии медицинского факультета СПбГУ, заведующая отделением Елизаветинской больницы 64-летняя Лилия Суоновна Уон умерла 12 мая.

— Когда началась эпидемия, ей звонили врачи со всего города, консультировались — что лечить, как лечить, — рассказывает Антон Венно, единственный сын Лилии Уон. — Мы просили ее остаться дома, не ходить на работу в это время, но она сказала, что так поступить не может.

— На протяжении 11 лет Лилия Суоновна работала в Елизаветинской больнице, руководила отделением, специализирующимся на лечении бронхолегочных заболеваний. Как ведущий специалист консультировала пациентов разных отделений больницы, у которых возникали проблемы с дыхательной системой. Во время эпидемии новой коронавирусной инфекции именно от ее профессионального решения зависели тактика и стратегия процесса лечения. И на это решение всегда можно было положиться, — рассказывает заместитель главного врача Елизаветинской больницы Евгений Рыбин. — Елизаветинская больница как условно чистый стационар не работала с COVID-19 — при обнаружении инфицированного пациента мы отправляли его в специализированную больницу. С признаками пневмонии на КТ из приемного отделения направляли в «ковидные» стационары по 15–20 пациентов каждые сутки. Но, понятно, что они к нам все равно попадали с обычными острыми состояниями. Пневмонии выявлялись и на хирургических, и на травматологических отделениях, Лилия Суоновна всех осматривала и принимала решение о переводе в другой стационар. Поэтому сказать, какой пациент стал причиной ее заболевания, уже невозможно. В «нековидном» стационаре на пульмонологов в период эпидемии легла большая ответственность по диагностике и подтверждению диагноза «вирусная пневмония». Конечно, есть лабораторно-инструментальные данные, но нужен вердикт специалиста.

Лилия Уон родилась в городе Шахтерске Сахалинской области. В семье было пять детей — все девочки. Лилия самая старшая, и после ранней смерти отца, известного на Сахалине зубного техника, стала главой семьи. В 1981 году Лилия Суоновна окончила Ленинградский санитарно-гигиенический медицинский институт, практически сразу начала преподавать. Вышла замуж, родился сын Антон. По словам родных, она все успевала, спала по 3–4 часа в сутки, по ночам готовилась к лекциям. И в таком ритме жила всегда. На свой восьмой этаж она не поднималась, а взбегала.

По словам коллег, Лилия Суоновна почти никогда болела — очень редко брала больничный, хотя говорила, что у нее есть риск развития диабета. Как стойкий оловянный солдат, работала без устали, берегла сотрудников своего отделения, переживала за тех, кто заболел. Она была очень ответственным человеком, из больницы уходила, когда ее рабочий день давно уже был закончен: оформляла документы на пациентов, консультировала их, учила и наставляла своих молодых врачей.

— Мама никогда не жаловалась — ни на плохое самочувствие, ни на усталость. Когда она заболела, она позвонила и сказала, что встречаться нам пока не надо. Общались по видеосвязи, — говорит Антон Венно.

Последний раз Лилия Суоновна виделась с сыном и его семьей в марте.

— Это была совершенная бабушка, до эпидемии она все выходные проводила с двумя внучками, старшую водила в театры, обожала Мариинский театр, на Новый год всегда раздавала нам кипу билетов на представления, — рассказывает Евгения, жена Антона. — Могла после работы прийти и играть с детьми. Младшей всего год, и она — копия бабушки. Все вещи Лилии Суоновны лежат на своих местах, мы ничего не трогаем, как будто она просто уехала в командировку…

Мама Лилии до сих пор живет на Сахалине. Как рассказывают родные, несколько лет назад она заболела и никто не мог поставить ей диагноз. Пожилая женщина даже ездила на обследование в Корею, но все врачи разводили руками: «Это просто старость». И тогда на Сахалин прилетела Лилия Суоновна и подняла маму на ноги. «Она любила сложные случаи», — говорят родные.

Студенты, врачи-ординаторы могли позвонить ей по любому поводу, даже просто спросить «Как дела?». Она консультировала знакомых, всех, кто просил о помощи, никому отказа не было. «Вот доработаю до майских праздников и отдохну», — говорила семье Лилия Уон.

— Все произошло стремительно, — говорит Евгения. — И даже когда у нее поднялась температура, и мысли не было, что это может быть ковид. Только увидев, что она задыхается, мы поняли, что надо вызывать скорую.

У Лилии Уон нет могилы. Давно, еще до эпидемии, в шутливом разговоре с мужем она попросила в случае ее смерти развеять прах над Финским заливом. Семья так и сделала.