Веселая, жизнерадостная, с ярким чувством юмора, очень добрая… Такой осталась в воспоминаниях своих друзей и коллег Ирина Александровна Лысова, более 30 лет отдавшая медицине.

— Она приехала в Ленинград в 1985 году из Смоленска, — рассказывает близкая подруга Ирины Лысовой Наталья Гадрани. — Ирина к тому времени уже окончила медучилище, работала фельдшером в Смоленске. Поэтому легко устроилась медсестрой в больницу в Сестрорецке. Получила комнату в общежитии. Я тогда только училась на медсестру, была санитаркой. Так началась наша дружба. Работали вместе в одной больнице, жили в одном общежитии, только на разных этажах. С Ирой было невероятно легко и весело, она любую проблему оборачивала шуткой, никогда не унывала.

Подруги работали медсестрами в отделении медицинской реабилитации для пациентов с нарушениями центральной нервной системы. Первые симптомы болезни появились у них одновременно 21 апреля.

— Мы были вместе на сутках, — говорит Наталья Гадрани. — Я вначале чувствовала себя хуже, чем Ира. Она меня еще успокаивала: «Не бойся, Натусик, мы выживем». А потом у нее резко поднялась температура до 40 градусов. Вызвали скорую, отвезли в родную больницу № 40. Поражение легких было 80 процентов. Ей становилось то хуже, то лучше. Закончилось все тем, что ее подключили к ИВЛ, и с аппарата она уже не встала. Я лечилась дома, выжила, а Ира нет. У меня такое ощущение, что она в отпуске. Она очень часто ездила к родителям в Смоленск, они были уже старенькие, требовали ухода. Отец недавно умер, осталась одна мама, ей уже за 90 лет. Ира должна была уйти в отпуск в конце апреля, собиралась к маме…

Мама до сих пор не знает, что ее дочери больше нет. Родные скрывают от нее эту трагедию, боясь, что сердце пожилой женщины не выдержит такого удара.

У Ирины Лысовой не было детей, первый брак был неудачным. Но в последние семь лет жизни она была счастлива, рядом был любящий мужчина Андрей. Вместе они много путешествовали, планировали уехать жить в смоленскую деревню.

— Ира обожала природу, выращивать цветы, все про них знала, — говорит Наталья Гадрани. — В ней было столько жизни, радости. Я сейчас на работу прихожу, открываю шкаф — у нас был один на двоих — и сердце сжимается, как будто я сирота. Мы были все время вместе, сутки работали, потом приходили домой, отсыпались — и снова на сутки. Так вся жизнь на сутках и прошла.